Часть первая
Матрёна ненавидела своё имя, и всё время задавалась вопросом: почему родители не назвали её Лена, Наташа, ну или Соня? Всякий раз, когда кто-либо произносил его, девочка так и представляла себе толстую даму, в высшей степени не симпатичную, не изящную и вообще какую-то доисторическую особу. Но родители были в восторге. «Матрона, Матрёна — это очень достойное имя, — говорила мама, — Оно означает «госпожа», «почтенная дама». А почему так назвали? Да Бог его знает, почему. Захотелось так. И вообще не задавай глупых вопросов, отличное имя!»
Но девочка продолжала расстраиваться…
Когда она подросла и пошла в школу, то стало ещё хуже. Дети дразнили Матрёну, и к ней накрепко прицепилось прозвище «Тётя Мотя». Характер у неё был очень мягкий. Даже слишком. Постоять за себя не могла, да и не стремилась. Просто тихо плакала в углу.
А ещё с самого раннего детства во всех своих несчастьях и неудачах девочка привыкла винить только себя. И в этом немалую роль сыграло строгое воспитание родителей. Обожглась — не реви, сама виновата, говорили же, не трогай утюг. Споткнулась — сама виновата, ворон считала, и нечего реветь. На урок опоздала, проспала — сонная тетеря. Сама виновата, надо лучше стараться, надо ещё лучше всё делать!
И Матрёна, со своим мягким характером и природной добротой, подумав, соглашалась про себя с такими доводами. «А ведь и правда виновата, — думала девочка. Надо было стараться. Чтобы похвалили».
Ах, как ей хотелось услышать, как мама скажет: «Вот Матрёнка-то молодец. Лучшая девочка!». Но пока мама хвалила только других. Что Лена молодец, учится на одни пятерки, что Наташа умница, маме помогает. Что соседский сын Дима самостоятельный… Матрёна молчала. Она тоже училась хорошо и помогала. Но, видимо, недостаточно хорошо — думала девочка. Надо лучше стараться, чтобы услышать, наконец, заветные слова в свой адрес.
Однажды они всей семьёй смотрели передачу по телевизору, где выступали дети. Одна девочка очень хорошо исполняла песню, родители смотрели и восхищались ею, а Матрёна возьми да скажи, что, мол, я тоже могу петь. И так тоже смогу. Мама отвлеклась от экрана и говорит, нет, что ты. Так ты не сможешь. Тут голос нужен, талант. А у тебя его нету. «Но я могу, правда!» — настаивала девочка.
И она действительно имела хороший слух и голос, пела в школьном хоре, может, звезд с неба не хватала, но и не совсем уж бесталанная. Родители редко ходили в школу и не интересовались особо её успехами и даже не знали, наверное, о хоре. Вот и сказали ей, что так спеть она точно не сможет и пусть не говорит глупости. Нет у неё способностей к пению. И пусть она не выдумывает, а идёт лучше, вон, уроки делать и стараться… И Матрёна шла. И делала. И старалась, старалась, старалась…
У родителей, кроме Матрёны был ещё сын старший, вот уж кто раздолбай настоящий. Учиться не хотел, по дому ничего не делал, чего не скажешь про Матрёну. Со школы придёт, полы вымоет, бельё кой-какое замочит и постирает. Руками, в тазу, с хозяйственным мылом. Время было советское, машинки стиральные не у всех дома были. Приходилось на руках стирать. Цветы польёт, шторы повесит, ковёр почистит.
Вот и старалась, помогала Матрёна. А ну как мама придёт с работы и похвалит? Но мама уставала так, что не до похвалы было. Придёт, а тут брат бездельничает. Двойку получил, штаны порвал. Куча забот. «Как хорошо, Матренка, хоть с тобой никаких забот, — вздыхая, говорили родители, — Пятёрку получила, полы помыла, уроки выучила. А теперь вон, погладь ещё бельё, а то маме некогда». И девочка принималась за глаженье… Замечательно-незаметный ребёнок, не доставляющий никаких хлопот.
Иногда Матрёне казалось, что она живёт какой-то не настоящей жизнью, и что когда-то она начнется, но не сейчас, сейчас только репетиция. А у брата жизнь настоящая, вот прямо ключом бьёт, и страсти кипят не шуточные, все только о нём и говорят и вокруг него суетятся. То проблемы какие-то, то приятные хлопоты. Школу закончил кое-как, родители голову ломали, куда-бы его пристроить. Репетиторов нанимали, чтоб экзамены сдал. Поступил кое-как, окончил, кое-как. Жениться надумал. Тоже родители с ног сбились чтобы устроить наилучшую свадьбу, не ударить в грязь лицом перед новыми родственниками.
А параллельно с этими событиями Матрёна тихо закончила школу с золотой медалью и сама поступила в институт. Саму медаль, правда, ей не дали. Что-то там опоздали подать, какую-то бумагу в гороно и вот. Только похвальный лист выдали. Просто родителям надо было в школу пойти, устроить скандал, да вот незадача, как раз свадьба намечалась у брата, не до этого было… Ну, ничего. Сходила по-тихому на выпускной, принесла аттестат с «пятёрками», получила дежурный кивок от родителей и ладно…
***
— Мам! Дай денег, мы в кино пойдём!
— Юля! Ну, какое кино? Тебе уроки надо делать. И потом, я давала тебе на этой неделе пятьсот рублей. Уже нету?
— Так и скажи, что не дашь, у отца попрошу,— процедила сквозь зубы Юля и, хлопнув дверью, ушла на улицу.
— Телефон-то взяла? — только и успела прокричать из кухни Матрёна, но дочь её уже не слышала.
Зазвонил телефон. На экранчике высветилась фотография мужа. Улыбающийся, некогда любящий и самый лучший… Матрёна взяла трубку.
— Задержишься?.. Почему?.. А отложить никак нельзя?.. Мы же с тобой собирались вместе поужинать где-нибудь. Не хочешь? Ты же обещал! Что, не начинай? Я три раза тебе напоминала, что у нас годовщина свадьбы…
Короткие гудки. Муж бросил трубку. Что произошло за эти годы? Что изменилось? Куда делись прежние чувства? «Сама виновата», — как злое заклинание стучало в голове и преследовало её на протяжении всей жизни. Родителей уж давно не было. А эта фраза накрепко впечаталась Матрёне в голову. Конечно, она виновата. А кто ещё? Дочь ведь она разбаловала. Единственный очень желанный ребёнок. Всё ей, всё для неё. Выросла и теперь на мать огрызается. Ничего не спроси. Приходит молча, наушники надевает, и не подойдёшь к ней. А разговаривает только тогда, когда нужно ей что-то. Например, как сегодня: деньги на кино…
А муж? Тоже сама виновата, что так относится… Сергей, первый красавец курса. Все девчонки сохли по нему. А Матрёна — красотка, с точёной фигуркой, умница, даже не думала о парнях. Училась, хотела себе хорошее будущее обеспечить. Вот это и сыграло роль, что не сохла она по нему и не вздыхала, а даже не замечала, занятая учебой. Задело такое отношение парня. Как так? Все девчонки сами напрашиваются, а эта отнекивается от него и говорит, что некогда ей гулять, к курсовой готовиться надо… Ходил-ходил за ней и в конце концов удалось пригласить девушку на свидание. Покорил он Матрёну своей настойчивостью и терпением.
По окончании института поженились. Жили хорошо, дружно. Оба работу хорошую нашли, на квартиру потихоньку накопили, только вот о детях мечтали, а всё никак. Точнее, Сергей не очень-то мечтал, а Матрёна переживала. И вот, долгожданная беременность. Родилась дочка, солнышко и свет в окошке. И стала Матрёна всё свободное время ей посвящать. А муж… Муж налево начал поглядывать. Любая женщина чувствует это, даже когда не знает. И Матрёна чувствовала. А он даже не особо-то и скрывал в последнее время. Вот как сегодня. Просто сообщил, что не придёт на ужин. А они ведь договорились отметить годовщину свадьбы.
Из раздумий её вывел телефонный звонок. Неизвестный номер.
— Алло…
— Ваш муж у меня. И он к вам больше не вернётся. Только не надо его преследовать и названивать. Сам он не может никак решиться и рассказать о нас. Вот я и звоню. Завтра он приедет и заберёт вещи, — нагло произнёс женский голос.
Матрёна так и застыла с трубкой в руках. И долго слушала тишину, после того, как невидимая собеседница отсоединилась. Слёз не было. А что? «Сама виновата», — привычно подумала она…
***
Муж пришёл забирать вещи рано утром. Был выходной день. Матрёна даже спрашивать ничего не стала, ушла на кухню, села на стул и уставилась невидящим взглядом в одну точку. Муж только и ждал, чтобы она завела неприятный разговор, чтобы был повод накричать на неё и уйти, хлопнув дверью, но нет. Повода не последовало. Зато вышла из своей комнаты дочь и, узнав, в чём дело, повернулась и заявила Матрёне: «Я ухожу с ним!» Как будто знала, что причинит боль и именно хотела намеренно сделать больнее.
«Иди-иди, — устало подумала женщина, — Очень тебя там ждут…»
Когда за мужем и дочерью закрылась дверь, стало тихо-тихо. Только часы на стене отсчитывали секунды.
«Ну вот, — думала Матрёна, — Осталась я одна. И кому были нужны мои старания, зачем я всё время старалась? Сначала стремилась быть самой лучшей дочерью, потом ученицей, потом студенткой, потом самой лучшей женой и матерью… А они ушли, хлопнув дверью. Я ничего не значу для них. Ровным счётом ни-че-го. А что в моей жизни? Что у меня осталось? Я когда-нибудь делала что-то для себя?»
Перед мысленным взором проплывали картины. Она вспоминала, как мечтала заняться пением, но родители считали, что у неё нет таланта, она просила купить пианино, но родители объяснили, что места для него в квартире нет. Она хотела заниматься художественной гимнастикой, но занятия проходили далеко, нужно было три раза в неделю ходить туда через лес и один раз, когда они возвращались затемно поле занятий и чуть не заблудились, мама сказала, что гимнастику продолжать больше не будем. А ещё Матрёна очень любила рисовать. Но это так, для души, несерьёзно, да и некогда вечно было…
***
— Матрён, пойдём с нами на восточные танцы! Или ты опять занята и не можешь? — подруга Вера прицепилась к ней сразу же, как только она пришла на работу и сняла пальто, — Мы втроём решили записаться. Инга вон, всех заинтересовала. Говорит, что месяц ходит и ей жутко нравится. Соглашайся, соглашайся!— Вера умоляюще смотрела в глаза Матрёне.
Женщина на секунду задумалась, хотела привычно отказаться, ведь дома столько дел, а потом вспомнила, что теперь она одна, и вместо того, чтобы расстроиться, вдруг почувствовала такую лёгкость, как будто крылья за спиной выросли. Она решительно тряхнула головой, и сама не ожидая от себя выпалила:
— А давай! Когда первое занятие?
Когда Матрёна произнесла эти слова, то вдруг ощутила, что она принадлежит самой себе и ей больше не нужно ничего никому доказывать, и стараться быть лучше, чем есть на самом деле. Что можно не опасаться быть не правильно понятой окружающими, и сделать что-то не так, можно не думать обо всём этом, а просто быть собой и получать от этого удовольствие…
Часть вторая
Матрёна летала как на крыльях. Два месяца она жила одна, и чувствовала, что с каждым днём её дни всё больше наполнены радостью и спокойствием.
Сначала она, оставшись без мужа и дочери, не знала чем заняться. Всё своё время без остатка она привыкла посвящать домашним делам, а также заботе о близких. Дом у неё неизменно сверкал чистотой. Уборка — каждый день, генеральная уборка — раз в неделю. Ежедневно она проводила много времени на кухне, чтобы порадовать своих не только вкусным обедом, но и часто выпечкой. Она считала, что магазинная выпечка никуда не годится, и баловала своей.
Благо она работала химиком в лаборатории, и там был сокращённый рабочий день, поэтому с работы она возвращалась пораньше, предварительно успевая по пути обойти нужные магазины. И вроде не трудно ей всё это было и даже приятно, но на себя не оставалось ни минутки. Вечером она падала без сил на кровать, перечисляя в уме дела, которые пришлось переложить на завтра. Иногда даже вставала на работу пораньше, чтобы кое-что успеть сделать и утром.
Жизнь в таком бешеном ритме приучила её экономить время. Она совсем не умела отдыхать. Каждую свободную минутку посвящала полезному делу.
Поэтому, оставшись одна, она первое время не находила себе применения. Готовить столько уже было не нужно. Сама она старалась соблюдать диету и питалась разными салатами и овощами. На их приготовление для себя одной много времени не требовалось. Квартиру убирать так часто тоже было не нужно. Все вещи были на своих местах, и порядок был идеальный. Тогда женщина вспомнила, что когда-то любила рисовать и стала по вечерам немного для души заниматься живописью. Кроме того, два раза в неделю она посещала со своими подругами восточные танцы.
Понемногу она стала замечать, как у неё стала повышаться самооценка и, что самое удивительное, — стали появляться разные планы и мечты. Она так привыкла загонять их вглубь, что не испытывала никакого разочарования от того, что им не суждено было сбыться. А теперь, словно забытые старинные украшения из шкатулки, она стала доставать их и рассматривать… В её душе потихоньку поселилась радость и спокойствие. Матрёна отправилась в салон красоты и сделала себе красивую стрижку, а ещё она записалась на массаж, о чём тоже давно мечтала, да всё некогда было.
И самое главное, что Матрёна совершенно не чувствовала себя несчастной, напротив, только ощущение свободы и умиротворения.
Ни дочь, ни муж никак не напоминали о себе. Однажды только, сразу после размолвки, Юля явилась забрать какие-то вещи. Матрёна молча открыла ей дверь и, ничего не говоря, ушла в комнату. Пока дочь складывала то, что ей было нужно, они обе не проронили ни слова. Правда дочь показалась Матрёне не такой уж заносчивой как обычно, а какой-то непривычно тихой. Глядя на неё Матрёна подумала, что, видимо, ей там «прижали хвост», не то, что дома, когда она голос на мать повышала…
И вот однажды возвращаясь с работы, она увидела на скамейке около своего подъезда знакомую фигурку. Юля сидела, сгорбившись и сунув руки в карманы куртки. Увидев мать, она подняла на неё виноватые глаза:
— Мам, ты это, прости, ладно? Я такая дура была… — сказала дочь странно тихим голосом.
— Пойдём домой, — улыбнулась Матрёна, сердце которой сразу растаяло, — Долго ты тут сидишь-то?
— Не очень…
За то время, пока Матрёна накормила Юлю ужином и напоила чаем, она многое узнала. Выяснилось, что жизнь с отцом и новой матерью, Адой, совсем не сладкая, и она с тоской всё больше вспоминает прежние времена, когда у них была настоящая семья, и не было всего этого. А ещё, Юля как-то узнала, что отец, кажется, изменяет Аде, и она полна решимости выследить его, и предъявить Аде доказательства, чтобы рассорить с ней отца и тогда он вернется домой.
— А обо мне ты подумала? — тихо спросила Матрёна, — Хочу ли я его возвращения?
— Ты? А что? Разве нет? — искренне удивилась дочь.
— Нет. И видеть его не желаю. Пусть катится на все четыре стороны.
Матрёна закрыла на секунду глаза, борясь с подступающими слезами… «Опять за меня всё пытаются решить. Конечно. Дочь хочет вернуть всё как было, любой ценой, ведь она поняла теперь, как ей было хорошо дома!» — в отчаянии подумала женщина.
— Спасибо, мам, за ужин. Пойду я. Но я своё обещание выполню! Вот увидишь! — сказала дочь и ушла, оставив Матрёну в тяжких раздумьях.
Конечно, когда муж и дочь бросили её, она думала о них. Нельзя же просто взять и вычеркнуть родных людей в один миг из своей жизни. Юля-то хоть совсем большая уже — десятый класс заканчивает, а всё же ребёнок ещё, и Матрёна за неё переживала. А муж… Любила она его по-прежнему. Только отошло это чувство на второй план. Как будто она его тщательно упаковала и убрала до лучших времён. И, кроме того, обида на мужа была ещё очень сильна. Но сейчас, когда она сама уже немного изменилась, женщина стала с удивлением замечать, что смотрит на всё другими глазами и она всё меньше чувствует себя жертвой обстоятельств…
***
…Дочь в конце-концов перебралась обратно к матери. Не могу, говорит, больше. Выяснить мне ничего особо не удалось. Отец всё время исчезает куда-то, а я сиди с этой Адой. Она мне гадости про него говорит, а меня зло берёт, хоть и сержусь на отца, да защищаю, из вредности, — жаловалась Юля.
Сидели как-то Матрёна с дочерью на кухне вечером и тут вдруг услышали, как ключ в замке входной двери поворачивается. У Матрёны всё внутри оборвалось: муж вернулся. Сколько раз в голове прокручивала она этот момент, сколько представляла, как выскажет ему всё и на порог не пустит, да слова все куда-то пропали, как увидела она Сергея. Да не одного, а вместе с мальчиком маленьким. На вид годика три. Смотрит огромными глазами, ничего не понимает, а сам крепко держит мужа за руку.
Матрёна молчит, Юля тоже дар речи потеряла. Стоят все в коридоре и с места двинуться боятся. А потом Юля как накинется на отца, и давай кричать и плакать одновременно. Хочу говорит, чтобы всё как раньше, чтобы семья у нас опять была, а ты… Зачем мать обидел? Зачем ушёл? А Сергей стоит, молчит. Наконец, накричавшись, Юля обратила внимание на ребёнка:
— А это, кто?
Малыш поднял глаза на взрослых и тихо сказал:
— Я кушать хочу…
И это у него получилось так жалобно, что Матрёна тут же взяла его за ручку и говорит:
— Пойдём скорее, идём на кухню, я тебя покормлю…
Под укоризненным и одновременно вопросительным взглядом Юли, отец тоже прошёл в кухню, где Матрёна уже ставила на плиту молоко для каши, сел за стол и, понурившись, рассказал совершенно удивительную историю.
Малыша этого зовут Тоша. И он из детского дома.
Примерно два месяца назад Сергею позвонила мать, которая жила в деревне и попросила приехать. Сказала, что дело важное и срочное. Он отпросился с работы на два дня и отправился к ней. Юлю он с собой брать не стал, хотя та просила и очень потом обиделась. Однако новости оказались такими, что Сергей не раз порадовался, что не взял её с собой.
Оказалось, что младшая сестра Сергея, которая жила отдельно, как была беспутная, так и осталась, замуж не вышла, но неизвестно от кого родила ребёнка, сожитель её бросил, одной с малышом ей было тяжело, и через какое-то время она написала отказ от него и сдала в детский дом. Было это три года назад, а сейчас, расчувствовавшись, она, приехав к матери, взяла да и рассказала ей об этом. Мать ужаснулась, однако дочь тут же заявила, что ребёнок ей не нужен, ни тогда, ни сейчас, но просто иногда она вспоминает его и сожалеет о своём поступке…
После того как дочь уехала, мать не находила себе места. Она всё представляла несчастного малыша. Гадала, как он выглядит, на кого похож? В конце концов, она поехала в тот детский дом и стала ходить вокруг, пытаясь разглядеть гуляющих там детей. Она так переживала за малыша, что совсем перестала спать. У неё никак не выходило из головы, что это её внук живёт сейчас в детском доме, один, без семьи…
Тогда она подумала обратиться к Сергею, ведь у него семья хорошая, жена Матрёна и дочь. Мать стала уговаривать сына, чтобы он взял мальчика.
Сначала эта идея показалась Сергею совершенно бредовой. Он подумал, с какой стати он будет брать ребёнка сестры? Кроме того он объяснил матери, что с Матрёной расстался и сейчас живёт с другой женщиной. Мать, получив очередное шокирующее известие, сначала расстроилась, а потом не на шутку рассердилась на сына. Стала ругать его за то, что он так поступил с Матрёной. Сергей удручённо кивал. Он и сам уже жалел о своём поступке. И предполагал, что, может, не решился бы тогда уйти, но Ада поторопила события своим звонком Матрёне, и всё вышло, как вышло…
…Сергей поехал по просьбе матери в тот Детский дом. И увидел мальчика. Удивительно, но он был очень похож на него самого в детстве. На него смотрели такие же огромные глаза, с тем же выражением, что на его памятном детском фото. И Сергей «пропал». Он стал собирать бумаги на усыновление. Только не мог представить, каким образом сможет вернуться домой, да ещё с малышом. Он много ездил к Тоше, общался с ним, а Аде врал про какие-то дела. И вот в очередной раз, когда он привычно соврал Аде, что ему надо срочно уехать по работе, она разозлилась окончательно и выгнала его из дома. Вернуться к ней он уже не смог, но к мальчику всё же поехал. На свой страх и риск Сергей взял малыша на выходные, и решил явиться к Матрёне…
— Так вот ты куда ездил… — потрясенно проговорила Юля.
Повисла напряжённая тишина. Тоша наелся каши, которую на скорую руку сварила ему Матрёна и, прижавшись к ней, задремал. Она гладила малыша по голове, не в силах найти, что сказать. На глазах у неё выступили слёзы. Наконец Юля нарушила тишину:
— Пусть у нас останется малыш! Он такой прикольный, а, мам? Разве можно такое чудо в детдом обратно отвозить?
Так и вышло. Завершив необходимые формальности, Тошу взяли из детского дома и стали жить вместе. Юля очень переменилась. Несмотря на свой вредный характер, оказалось, она мечтала о брате или сестре, и тут, как снег на голову свалился ей такой вот подарочек. Тошу она полюбила сразу и не отходила от него ни на шаг. Много занималась с ним, гуляла и читала сказки. Мальчик тоже очень привязался к Юле.
А Матрёна простила мужа. Как и рассчитывал Сергей, малыш сумел растопить лёд между ними.
Но иногда женщина вспоминала те времена, когда была одна и принадлежала только себе. Этот период не прошёл для неё даром. Конечно, забот теперь у женщины прибавилось вдвойне, но Тошу она полюбила всем сердцем и была счастлива. Ведь и сама она изменилась. Теперь старается уделять время себе, больше себя любить и уважать. Страшные слова, о том, что сама во всём виновата, которые преследовали её всю жизнь и не давали ею наслаждаться, больше не беспокоят Матрёну. Потому и отношение домашних к ней кардинально поменялось. Они снова стали счастливой семьёй, попутно осчастливив и ещё одного маленького человечка.
Взято отсюда: Часть первая. Часть вторая.